Участник творческого проекта #ДневникиБурятии в рамках Республиканского смотра-конкурса народного творчества «Агуу Илалта – Великая Победа», посвященного 80-летию Победы в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг. и Году защитника Отечества, Владислав Армаев впервые знакомит читателей со своими рассказами и стихами. Работники Центра народного творчества высоко оценивают его творчество:
– Очень понравились рассказы Владислава Армаева. На столько структурно и детально всё расписано, что при прочтении казалось, будто и сам оказался на месте событий и вместе с героем все пережил, – говорит Даниил Земницкий, координатор проекта #ДневникиБурятии.
Армаев Владислав Гомбоевич родился 17 февраля 1957 г. в с. Харгана Селенгинского района, большую часть жизни прожил в г. Гусиноозëрске на железнодорожной станции Загустай.
В 1973 году окончил вторую среднюю школу в Гусиноозерске. В тот же год устроился работать монтером Гусиноозерской дистанции пути. С 1975 по 1979 годы учился в Восточно-Сибирском технологическом институте (ВСТИ) на машиностроительном факультете, однако учебу пришлось оставить из-за женитьбы и рождения ребенка. С 1979 года трудился на станции Загустай ВСЖД, занимая должности кондуктора грузовых поездов, дежурного по станции, составителя поездов, заместителя начальника станции и ревизора движения на участке Улан-Удэ – Наушки. С 1988 года вплоть до ухода на пенсию в 2017 году занимал должность начальника станции Загустай.
В 1990 г. заочно окончил Иркутский институт инженеров железнодорожного транспорта по специальности «Эксплуатация железных дорог». Награждëн: почëтной грамотой председателя правительства БурАССР, именными часами президента ОАО «РЖД», знаком «Почетный железнодорожник РЖД», юбилейной медалью «100 лет Транссибирской магистрали».
Воспитал троих детей. С 2018 года живет в деревне Куда Иркутского района Иркутской области. Построил дом ближе к внукам: двум внучкам и внуку.
Отметим, РЦНТ принимает заявки на участие в проекте до 15 сентября 2025 г. Условия и требования к текстам смотрите здесь.
Итак, вашему вниманию первый рассказ Армаева Владислава.
Рассказы о солдате
Рассказ первый
Мой отец дружил с коллегой по работе на железной дороге. Работали они на одной станции до тех пор, пока не родился я. Появление ребëнка побудило отца переехать на другую станцию в 31 километре, где ему дали квартиру в доме барачного типа. У дяди Нимы, так звали друга отца, было 6 детей. Одна из детей была моей ровесницей, и два друга мечтали в дальнейшем породниться.
В 8-летнем возрасте, отец отправил меня летом в гости, на месяц, к дяде Ниме с тайным желанием подружить меня с его дочерью – Валей. Но он не учёл, что в таком возрасте мальчишки не водились с девочками в то время. В середине 60-х годов 20 века, в СССР мальчишки любили бороться, драться и играть в войнушку, считая девчонок не пригодными для таких «подвигов». Дружить мне хотелось с братьями Валентины, но они, поскольку были старше меня, не были в особом восторге от такой дружбы, но виду, при родителях, не подавали, и брали меня с собой на улицу играть, где благополучно обо мне забывали. Одним из мест наших игр был двор одного дедушки, который не выгонял детей, а наоборот любил наблюдать за их играми, иногда подсказывал «воюющим» немецкие слова и даже фразы. Частенько я, как самый младший, не попадал ни в одну из противоборствующих «армий», и садился рядом с дедом Ванчиком на крылечко, «смотреть» войну.
Однажды, когда дед выдал очередную фразу на немецком языке, я спросил его откуда у него такие познания: «С войны?» Ответ был: «Да». Но не с последней, а с первой мировой, где он был уже на второй в своей жизни войне. А первый раз ему довелось воевать ещё на войне с японцами. Будучи любопытным, я немедленно, попросил рассказать, как он воевал, страшно ли на войне? Дедушка, не смотря на возраст, который выдавали седые волосы, жидкая, тоже седая бородëнка, высохшее, но всë ещё крепкое, жилистое тело, выцветшие почти до голубизны, когда-то карие глаза, не стал отказываться. При этом у него был бодрый, хоть и сипловатый голос, которым он начал свой рассказ, приобретя благодарного слушателя, ибо был я, да и до сих пор остаюсь, весьма увлекающимся типом, готовым посвятить своему увлечению всего себя и всë своë время. В общем сошлись мы с дедом Ванчиком как два сапога пара, старый да малый – не разлей вода, старому хотелось выговориться, а тут нашлись в моëм, вернее на моëм лице свободные уши, готовые слушать, не прерывая рассказчика.
Первый рассказ был о том, что в возрасте 21 года, аккурат перед началом русско-японской войны, осенью 1903 г. Ванчика забрили, по жребию, в армию, в 5-й Восточно-Сибирский стрелковый полк 1-го Сибирского армейского корпуса, т. к. он был из бедной бурятской семьи, хоть и казацкого рода (хасак по-бурятски), но не имевшей возможности справить сыну коня, оружие и обмундирование. Всю зиму 1903-04гг. корпус дислоцировался в Манчжурии. Не сладкая доля досталась молодым солдатам - мороз, метели «помогали» пройти курс молодого бойца. Вахмистр, да и любой старослужащий высматривали повсюду не убранный снег и озадачивали салаг на его уборку. Наряды на колку дров и отопление казармы также чаще доставались молодым. Соседом в казарме оказался тоже салага, почти тëзка, Ванька. Ваня был гураном (смесь русского с инородцем) и немного говорил по-бурятски, т. к. его бабка по матери была буряткой. Общая доля и похожие имена сдружили парней, Ваня, как мог, учил Ванчика русскому языку, и тот довольно быстро освоил не хитрый армейский слэнг.
Тем временем разразилась война с японцами. На Японском море героически отбивался от атак с моря гарнизон русского Порт-Артура. 4-ю стрелковую дивизию, в которую входил 5-й полк перебросили по Южной Маньчжурской железной дороге на Квантунский полуостров, чтобы прикрыть дорогу на Порт-Артур с севера. В самом узком месте полуострова у города Цзиньчжоу расположили 5-й полк, который вдоль перешейка, по высотам – слева, и на склоне горы – справа, построил себе два ряда окопов, в центре редуты и оградил всë это двумя рядами колючей проволоки. В апреле через заливы, омывающие полуостров, на него высадились с кораблей 3 дивизии 5-й японской армии. Сражение за перешеек началось 9 мая (по старому стилю), русская дивизия успешно отбивала атаки японцев. Решающая битва состоялась 13 мая. Японцы задействовали с заливов канонерские лодки с артиллерийскими орудиями. Не прикрытая со стороны моря артиллерия полка была разбита в первые полчаса боя, начавшегося утром. Весь день полк отбивался стрелковым оружием – винтовками и пулемётами, под градом снарядов с суши и с моря. День выдался жарким и от солнца, и от боя. Японцы шли в атаку раз за разом, оставляя после каждой атаки массу убитых и раненых, образовавших, на расстоянии 300-400 метров от русских окопов, целый вал из тел, из которого, в промежутках между атаками, доносились стоны раненных.
На русских позициях потерь было меньше, но и живых оставалось мало, т.к. в полку было 3,5 тысячи бойцов, а японцев в 10 раз больше. Рота Ванчика оборонялась на склоне горы у самого залива, под нещадным огнём с канонерских лодок. Воздух пропитался запахами пороховой гари, дыма и крови, горело вокруг всё, что может гореть, и даже сама земля горела и дымилась почему-то чёрной копотью. Окопы, вырытые в полный профиль, оставили в живых тех, кто ещё держал позиции и тяжело раненных, моливших бога, кто о жизни, кто о быстрой смерти. И все они в окопах, в чёрной земле, сами стали черными как земля, лишь глаза, да зубы, сверкающие белизной, выдавали в них людей. Ванчик и Ваня бились бок о бок и судьба до поры, до времени их хранила. К полудню в пекле боя и жаркого дня закончилась вода для бойцов, командир роты собрал оставшуюся для станкового пулемёта, без которого сдержать японцев было бы сложно. Таял большой запас патронов, помощи ждать не приходилось, билась вся дивизия. Во второй половине дня командир роты отправил Ваню и Ванчика в глубь обороны с заданием притащить как можно больше воды для пулемёта и бойцов. Но весь склон горы, за которой скрывались тылы полка, был под обстрелом. Не успели два товарища убежать за гору. Первым бежал Ваня, за ним Ванчик. Разрыв снаряда впереди, опрокинул обоих. Когда Ванчик очнулся, показалось, что всë закончилось – не было никаких звуков боя, только звон в ушах, но осмотревшись он понял, что бой продолжается – видны были разрывы снарядов, да и слух постепенно возвратился. Левая рука и правая нога отнялись, попали осколки, рядом стонал Ваня. Он лежал на спине, обхватив руками живот и корчился от страшной боли, гимнастёрка спереди была вся в крови, но Ваня был в сознании. Ванчик подполз к другу осмотреть рану. Под разорванной гимнастёркой зияла кровавая рана, из которой вывалились и пульсировали внутренности. Ванчик стянул с себя гимнастёрку и нательную рубаху, и перевязал как смог Ивана. Пытался сдвинуть его с места, но сил не было. Иван притянул голову Ванчика и прошептал: «Брат, мне конец, не возись со мной. Пристрели, сил нет мучаться». Ванчик замотал головой: «Не смогу, да и сам еле живой». Так и лежали они рядом друг с другом на палящем солнце, истекающие кровью, только Ваня кусал себе губы от боли и громко стонал. Через какое-то время Ваня сказал: «Не могу более терпеть боль, сейчас проткну себе горло штыком, а ты Ванчик подставь кружку, когда кровь побежит, напейся, может жить будешь, помнишь вахмистр сказывал, что так выживали, да и меня, за твою жизнь, может бог простит. Если выживешь, заедь к моей мамке на Родину, расскажешь, как я умер, пусть молятся за мою душу, и передай это». Сорвав с груди ладанку, Иван протянул еë Ванчику. За тем подтянул винтовку, приставил к своему горлу четырëхгранный штык и прохрипел: «Чего лежишь, отстегни кружку, приготовься». Ванчик машинально отстегнул с ремня кружку, также машинально подставил еë под струю алой Ивановой крови, хлынувшей из проткнутого горла.
Тут старик замолчал, слегка покачиваясь в такт, качающихся в его правой руке чëток. Глаза были прикрыты, из-под века появилась слеза, которую дед смахнул рукой, прокашлялся и продолжил рассказ. Ванчик удивлялся потом что, глядя на умирающего друга, выпил кружку его тёплой, человеческой крови без всякого отвращения, не почувствовав еë вкуса и почти сразу потерял сознание. К вечеру бой стал затихать, обстрел артиллерией прекратился, видимо снаряды закончились. Рота позиции удержала, т. к. остатки японцев натиск ослабили, при первых пулемётных очередях стали откатываться назад. Но тем не менее, к вечеру, вестовой доставил приказ комдива отступать.
При отходе мёртвых и раненных вынесли в тыл, в том числе русского Ваню и бурята Ванчика, двух, теперь уже, кровных братьев.
После госпиталя Ванчик вернулся в полк и воевал до конца войны. Демобилизовали его в 1906 г. и он вернулся домой, по пути исполнив поручение Ивана, для чего пришлось ему сойти с поезда в Чите и своим ходом добираться до Оловянной, где жила мать Ивана.
«Всë я сделал как просил Ваня, но про смерть его не смог сказать, как было, соврал, что пулей убило», – дедушка погладил меня по голове, продолжая перебирать чëтки другой рукой. «А за душу Вани я в госпитале мани (буддийская мантра) до 9 дней, со дня смерти его, читал. Он, конечно, христианин был, но я подумал, что по-нашему, тоже надо за него помолиться, бог говорят на свете один».
За рассказом мы не заметили, что сидим на крылечке, одни, во дворе уже никого не было. Дедушка, хоть я и просил его рассказать ещë о войне, отправил меня домой к другу моего отца, пообещав продолжить в другой раз.
Продолжение следует...
#АгууИлалта #ВеликаяПобедаБурятия #ДневникиБурятии
